ЗА ИОРДАНОМ

     Незадолго до убийства в Хевроне в самый разгар мирной эйфории, когда казалось, что конец вековой вражды с соседями не за горами, я решил отправиться в Иорданию, отношения с которой всегда были довольно мирными. Прилетел я в Амман не без страха - с моим израильским именем и фамилией даже надежный российский паспорт мог бы оказаться недостаточной защитой. Но местные власти и люди, с которыми я сталкивался, отнеслись ко мне очень вежливо и предупредительно. От "Шамира" некоторых передергивало - очень уж нелюбим среди палестинцев этот бывший премьер-министр Израиля.

     - Нельзя вас называть как-нибудь по-другому? - попросил меня один собеседник. - Неприятно называть человека таким именем.

     Не считая этого неудобства, почти все посвященные в тайну моего второго гражданства относились ко мне - для большинства - первому встреченному израильтянину - с любопытством и симпатией. Только однажды в Акабе "беженец 1948 года" заставил меня усомниться в преимуществах искренности. Но дело было в баре, беженец пил с русской блондинкой, и возможно, этим о объясняется его враждебность.

     Почти все встреченные мной люди оказались выходцами из Западной Палестины. Мой шофер был уроженцем Иерусалима - он родился за несколько месяцев до Шестидневной войны, когда его семья бежала на восток.

     - Мы, палестинцы, должны помогать друг другу, - сказал мне водитель грузовика, помогавший моему шоферу сменить спущенное колесо на пустынной дороге Петра-Акаба.

     С палестинцами, жившими на оккупированных территориях, встречи были особенно задушевными - на расстоянии они подзабывали о неприятностях оккупации (напоминаю, что я ездил на Восточный берег в разгар мирного процесса, до новой вспышки интифады) и охотно говорили на иврите и звали в гости в свое село. У них не было возможности демонизировать израильтян - так же, как у коренных израильтян нет тенденции демонизировать палестинцев. Надо быть уроженцем Бруклина или Малаховки, чтобы увидеть в арабах исчадье ада. Это, впрочем, замечали еще во времена крестоносцев - только новые иммигранты из Европы по настоящему ненавидели сарацинов.

     Иордания оказалась похожа - и непохожа на Палестину. Высота над уровнем моря определяет характер страны. Здесь вам не равнина, тут климат иной. Иордания - страна гор, и это чувствуется сразу. Если на Западном берегу горы ниткой проходят по стране, то Восточный берег - это плоскогорье, с легким уклоном на восток и крутым спуском на запад. Аэропорт Аммана, небольшой, аккуратный, чистенький, современный, такие же безукоризненно чистые улицы, рестораны, гостиницы -все, как в одном из швейцарских кантонов. После Каира и многих других азиатских городов ждешь, что на тебя набегут толпы бедняков, просящих "бакшиш" - но нет. Люди полны достоинства, не пристают к приезжему, и даже дети бедняков не просят милостыню. Обидно, но факт - в этой небогатой восточной стране меньше нищих на улицах, чем в ельцинской Москве.

     Амман удивляет - книжный развал, где немалый выбор книг по-арабски и по-английски, много русских классиков в издании "Прогресса", рядом - вполне европейских стандартов большой магазин деликатесов, где продаются все блюда арабской кухни. Великолепные дороги с лепестковыми развязками, небольшое движение. В автобусах свободно сидят пассажиры, а не свешиваются на улицу разноцветными гроздьями. Для израильтянина Иордания - это сюрприз. Ведь каких бы прогрессивных взглядов человек ни придерживался, на него влияет западная и сионистская пропаганда.

     Так и я привык, сам того не осознавая, к принятой в Израиле идее об отсталости палестинцев, которые, если бы не спасительное прибытие русско-польских евреев, так и остались бы в первозданной дикости. Поэтому я ожидал найти куда более отсталую страну на том берегу Иордана. Но нет, Восточный берег, Заиорданье показались мне современнее Западного берега, оккупированного израильтянами четверть века назад. Только в Аммане я понял, что в 1967 году часы развития Западного берега были остановлены израильскими колониальными властями, а за Иорданом они продолжали идти.

     Можно было понять это и раньше. Я помню Иерусалим в конце 60-х годов, сразу после войны и оккупации. Восточный, т.е. оккупированный арабский Иерусалим казался мне блистающей столицей с его многочисленными ресторанами, отелями, магазинами, прекрасными домами. В то время Западный, еврейский Иерусалим был сонным заштатным городом с тремя пирожковыми-фалафельными в центре и венгерским рестораном на окраине, с мрачными бетонными новостройками хрущевского типа меж отобранных у хозяев и тихо разваливавшихся арабских домов.

     Прошло 25 лет. За эти годы израильские колониальные власти не улучшили ни на иоту жизнь Восточного Иерусалима. Новые дома тут - лишь новые еврейские кварталы, выросшие на конфискованной у арабов земле. Власти не дали разрешений ни на новые дома, ни ка ремонт гостиниц - они душили и продолжают удушать палестинскую часть города. Налоги берутся с евреев и арабов, но отдачу получают только евреи - такова политика израильских властей в Иерусалиме. 25 лет назад Западный берег был самой развитой частью Хашимитского королевства, а Восточный берег - относительно отсталой половиной. Сейчас, 25 лет спустя, Восточный берег вырвался вперед, а оккупированный Западный - безнадежно отстал.

     Время остановилось на Ближнем Востоке не потому, что Восток ленив, а потому, что Запад остановил время Востока. Заиорданью повезло в 1921 году, когда англичане не допустили сюда сионистов. Если в 1917 году лорд Бальфур пожертвовал сионистскому движению оба берега Иордана, пренебрегая мнением и интересами коренного населения, то четыре года спустя Восточный берег - Заиорданье - было исключено из сферы еврейского заселения. Сегодня мы видим результат: в Палестине коренные жители превратились в бездомных беженцев или бесправных крепостных еврейского государства, а в Трансиордании остались хозяевами в своем доме. Это, видимо, самый убедительный ответ тем, что в то время говорил, что еврейская колонизация несет процветание и местному населению, которое возражает только по темноте своей.

     Мне удалось договориться по очень сходной цене с шофером такси - старого, но еще крепкого желтого "Мерседеса", и поутру он заехал за мной в гостиницу и мы поехали на юг. Сначала пошли пригороды, довольно плотно застроеннные - это "Джабль Амман", а затем виллы стали побольше и пореже. На полпути в аэропорт мой путеводитель, писанный рукой отца Юджина Хоуда (крупнейшего знатока Святой Земли - как к востоку, так и к западу от Иордана, францисканца, бывшего, как говорят, капелланом у Глабб-паши), отметил руины крепости Хирбет Абу Джабер. Но я сразу узнал это место - минувшим вечером я был здесь с моими иорданскими знакомыми в ресторане на старинный лад "Кан Заман" ("Былые времена"?). Как и в других городах мира, от кремля Ростова Великого и до ханов Акки, древняя крепость стала турцентром, в ней открыто несколько ресторанов в восточном стиле, магазины с сувенирами, а двор битком набит новенькими машинами.

     Дальше на юг - Мадаба (Медава русского перевода Библии), город, прославившийся своей замечательной мозаичной картой Святой Земли. Я захожу в относительно современную, начала века, православную церковь, и на ее полу - разноцветное чудо карты. Когда ее нашел местный монах (в 1884 году), она была целой, 25 метров в длину и пять в ширину, то есть гигантской по нашим понятиям, и на ней в 560 году, в пору расцвета Востока под властью Второго Рима, местные мастера выложили два с половиной миллиона квадратиков и создали карту от Аммана до моря, от Ливана до Александрии с Иерусалимом в центре - а в центре Иерусалима - Храм Гроба Господня. Когда православный патриарх Иерусалимский узнал о находке, он велел возвести над ней новую церковь, но из-за нерадивости строителей большая часть карты погибла, остались только куски. Все же это единственная уцелевшая карта древней Палестины.

     Древняя Мадаба ненадолго пережила закат Византии и Умайядов. Она стала пустошью, как и Амман, и только в 1880 году сюда пришли поселенцы - христиане с юга, из района Керака, и возобновили город и церкви. Им повезло, что до этих мест не дотянулись длинные руки еврейских поселенцев, в то же время начавших освоение Западной Палестины - их так и не превратили в беженцев. А Мадаба стала аккуратным небольшим городом размером с Афулу.

     В одном из ее магазинов я осуществил давнюю мечту - купил настоящую кафию, красный плат, плотной материи, теплый в холодные дни и прикрывающий от солнца в жару. Конечно, их продают и в Палестине, но иорданские считаются куда лучше, а из них самые первосортные - фабрики "Ярмук". Печать "Ярмука" с ее сложной куфической надписью стоит прямо на ткани кафии. Стоят такие кафии 20-25 долларов.

     В городе еще несколько древностей, улица с римскими колоннами - следы Кардо, руины церквей. Строители работали почти во всех исторических местах города, создавая своего рода археологический парк под эгидой ЮНЕСКО.

     Оттуда мы поехали на запад, на гору Нево, откуда Моисей последний раз взглянул на Святую Землю. Красивая узкая дорога идет по открытым горам, немного похожим на юг Хевронских гор, но горы здесь куда мощнее. К горе спускаешься вниз, как к горе Мунтар в Иудейской пустыне, но спуск идет по плоскогорью, изрезанному глубокими долинами. Хотя мы напротив Иудейской пустыни, тут зелено, в ущельях бьют родники. Навстречу дует ветер, дует так, что на ногах не устоишь. И вот - гора Нево с ее тремя вершинами.

     Самая дальняя вершина, самая западная, чуть пониже других - Писга, где умер Моисей. Местные жители называют ее арамейским словом "Сияра" - монастырь. Здесь стояла большая церковь пятого века, и сейчас от нее сохранились красивые мозаики. Руины церкви прикрыты современным ангаром. В Западной Палестине есть прекрасные мозаики - хотя бы в дворце Хишама и в синагогах Иерихона, в монастыре Марии и синагоге Бет Альфы у Бет Шеана, - но они все уступают по красоте и размаху мозаикам горы Нево. Приятно было и посмотреть на эти красоты не под бдительным взором вооруженных израильских солдат в зеленых беретах (как у гробницы Рахили), и на вершине не было колючей проволоки - атрибута нового еврейского поселения (как в Текоа), и даже религиозные евреи не затрудняли доступа к святыне - в отличие от гробницы Иосифа в Шхеме или горницы Тайной Вечери в Иерусалиме. Невинные иорданцы и францисканцы (которым принадлежит место) даже денег за вход не брали, что было и вовсе не по-израильски.

     На другой вершине Нево, Хирбет эль Мехаят - руины еще трех византийских церквей, пол одной из них - св.св. Лота и Прокопия - украшен замечательной мозаикой. Здесь находился древний город Нево, важный центр Моава. Ниже находятся родники Айн-Муса, которые тоже связывают с памятью Моисея. Но по настоящему огромный и теплый родник бьет в вади Зарка к югу от Нево.

     Чтобы попасть к водам Зарки, нам надо было вернуться почти в саму Мадабу, и оттуда уже поехать снова на запад, точнее, на юго-запад. Мы проезжаем Маин, библейский Баал Маон (он же Бет Баал Маон) и вскоре видим каскады воды. Здесь есть хорошая гостиница, мечеть, приют для неимущих странников, несколько оборудованных бассейнов, но они ни к чему - самое приятное - просто лежать в русле речки, где сливаются горячие и холодные струи. Зарка Маин - это счастливое сочетание двух источников Западной Палестины, эль Хаммы (Хаммат Гадер неподалеку от Тиверии) и Эн Геди, прямо напротив Зарки, на другом берегу Мертвого моря. Таких мест много в вулканической Японии.

     Эти источники, возможно, и есть воды Каллироэ, где умер Ирод Великий, тщетно пытаясь получить в них исцеление - его замучила кожная болезнь. Но другие говорят, что Каллироэ - это Айн эз Зара, небольшая группа источников в восьми километрах от Зарки, ближе к Мертвому морю. Туда можно пройти пешком по горам часа за три-четыре. Можно и приехать на машине - но кругом, через Амман и вниз по дороге на Иерихон. У Айн эз-Зара - большое будущее: когда откроется движение на мостах через Иордан, этот курорт станет самым близким к Иерусалиму и Тель Авиву. Иосиф Флавий так описывал эти места: "Тут бьют теплые ключи, отличающиеся между собою вкусом воды, а в одной пещере, под двумя утесами в форме женских грудей, бьют два ключа - один совершенно холодный, а другой - очень горячий".

     По дороге мы подвезли симпатичного пожилого палестинца с женой. Он оставил свое кафе в вади Бейдан, чудесном месте возле Джифтлика, и отправился на хадж в Мекку. Но в Мекку он не спешил, и застрял на водах Зарки. Абу Файяд свободно и с удовольствием говорил на иврите. Он пригласил меня в свое кафе и я все еще собираюсь туда съездить. Как я уже упоминал, палестинцы Западного берега в большинстве не слишком злы на израильтян - в отличие от беженцев.

     Совсем неподалеку, в пяти км от Зарки - еще одно замечательное место, Махерон, куда тоже прямо не проедешь, разве что верхом. Машиной нужно ехать 50 км в объезд. Махерон был одной из последних крепостей - вместе с Масадой - взятых римлянами после подавления еврейского восстания 66-71 гг. Флавий так описывал крепость: "Она была построена (хасмонейским царем Александром Яннаем) на скалистом холме, подымавшемся на чрезвычайную высоту. Со всех сторон он окружен непроходимыми пропастями. Ирод окружил вершину горы стеной, построил на углах башни, в наиболее подходящих местах были построены цистерны для сбора и хранения воды. Таким образом царь сделал это место еще более непокоримым". Но, по словам Флавия, крепость была сдана римскому легату Луциллию Бассу без долгих боев.

     Махерон был мрачным местом, как и все, связанное с Хасмонеями. В этом дворце юная Шломит - Саломе танцевала перед своим отчимом Иродом Антипой, и в качестве приза потребовала голову Иоанна Крестителя, томившегося в тюрьме крепости. "Послал царь отсечь Иоанну голову в темнице. И принесли голову его на блюде и дали девице, а она отнесла матери своей (Матф.14)" - Иродиаде, бывшей жене брата Ирода Антипы, Филиппа. И сегодня Махерон напоминает Иродион возле Вифлеема. Более того, с вершины Махерона хорошо виден Иродион - и конечно, Иерусалим с его "русской свечой" (колокольней Елеонского монастыря).

     Дальше на юг мы продолжаем по старой дороге. Все грузовики и автобусы на Акабу, все те, кто спешит, едут по новому шоссе, в пустыне. Дибан (Дивон Библии - напр. Числ.21) - место, где был найден Моавский камень (Стелла Меши), который можно увидеть в Лувре, а копию - в Британском Музее и в музее Рокфеллера в Иерусалиме. Руина древнего Дивона не очень-то раскопана и для не специалиста мало понятна. Дивон был одно время столицей Моава, и здесь правил царь Меша, сбросивший иго израильских царей в девятом веке до н.э., в дни царя Ахава или его сына.

     Моав, Эдом, Аммон, Иуда и Израиль были родственными народами, наподобие русских, украинцев и белорусов, языки их были сходными, а друг о друге они говорили всякие гадости, как в библейском рассказе о дочерях Лота, породивших Моава и Аммона от кровосмесительного соития или об Исаве, продавшем право первородства за чечевичную похлебку.

     В Дивоне мы купили свежие горячие питы - такие питы пекут в палестинских деревнях, но никогда не продают. Нам приносил такие питы наш садовник, красивый седой мужик из деревни аль Хадр. В Иордании пекут их и в пекарнях.

     А вскорости за Дивоном мы оказались на берегу огромного вади Муджиб, по глубине (400 м) превосходящего вади Кельт и прочие гигантские расселины Палестины. В двадцатых годах здесь побывал Шмуэль Иосеф Агнон, и искупался в речке, текущей по дну развала. Через сорок лет, в 1965 году, когда он получал Нобелевскую премию в Стокгольме, в своей речи он назвал купание в водах Арнона (библейское название этого вади) среди главных впечатлений своей жизни. Мы остановились на обед на краю вади, в самом начале долгого и крутого спуска. Вид отсюда был замечательным, и я снова подумал, что все же Заиорданье не очень похоже на Палестину - тут все покрупнее и позеленее. Напротив вади Муджиб, к западу от Мертвого моря - мертвая пустыня между Эн Геди и Масадой, а тут - зелень, трава, нежно-зеленые холмы. Заиорданье - просторное плоскогорье на высоте иерусалимских гор, а то и выше, и высота компенсирует расстояние от Средиземного моря.

     На подъеме мы замечаем, что рядом с современной тянется римская дорога. Римские дороги - не редкость в нашей части света, но этой повезло, что ее не заасфальтировали, а оставили рядом, с лежащими верстовыми столбами.

     Мы въезжаем в обычную небольшую деревню, и обнаруживаем слева от дороги огромные руины набатейского храма Каср эр Рабба. Его колонны поражают толщиной, как опорные столбы в подземелье св.Иоанна в Сен-Жан-д'Акр. Чтобы разглядеть руины, надо перелезть через невысокий забор. Туристы в таких местах - вещь редкая, ведь нонешний турист старается успеть за свое короткое время увидеть хоть самые знаменитые места.

     Карак относится к числу самых знаменитых мест. Это древняя столица Моава (Дивон   исполнял эту роль лишь несколько лет), в Библии именуется Кир Моав или Кир Харешет, самый крупный замок крестоносцев, ле Керак де ла Шевалье, построенный на очень узкой и продолговатой вершине. С виду он напоминает мой любимый замок Ле Бо де Прованс. На его стенах кружится голова - так далеко внизу земля, и даже нельзя понять, как можно было взять такую неприступную вершину. Израиль, Иудея и Эдом объединили силы, чтобы взять Кир Моав, но так и не взяли: царь Моава Меша отдал своего первенца на заклание Хемошу, Богу Моава, и Хемош защитил город.

     При крестоносцах здесь был центр Заиорданья (Oultre Jourdain), и сеньор Керака и Монреаля Рейнальд де Шатильон был одним из самых важных владык Святой Земли: крестоносцы считали замки Заиорданья ключом к Палестинскому Нагорью, и после утраты этих земель уже не верили в возможность удержаться в Иерусалиме. Саладин пытался взять этот замок в 1183, когда там праздновали свадьбу пасынка Рейнальда и дочери королевы Марии Комнены, Изабеллы. Рыцарственный Саладин спросил, в какой башне размещены новобрачные, и приказал эту башню не обстреливать. (К слову, жениху было 17, а невесте 11). Но тогда замку было не суждено пасть - он пережил своего сеньора. В 1187 году после битвы у Рогов Хиттина Рейнальд лишился головы (подробности в "Сосне и Оливе"), и только через год был взят и замок Керак.

     Из Керака одна дорога ведет на запад, на полуостров Лиссан("Язык") в Мертвом море (имеющий форму скорее китового хвоста, чем языка), и оттуда через брод на Масаду. Ведь Масада возникла именно для охраны этой важной дороги на Кир Моав, на столицу моавитян. А старая дорога идет дальше на юг по ровному плато, мимо Мазара и Мауты, где в 632 году впервые столкнулись воины ислама и Византии. Я взял себе за правило - не пропускать ни одного горячего источника, и, к удивлению моего кроткого шофера, велел ему поехать к маленькому источнику Бурбейта. Это типичный хаммам местного значения, меньше, чем хаммам эль Малих - небольшая купальня среди камышей и тростника. Несколько иорданцев отдыхали в горячей воде источника. Я присоединился к ним. Над источником виднелась вершина, на которой был найден набатейский храм Хирбет эт-Таннур.

     За этими местами началась долина с красивым для нашего уха названием Тафила. И тут - зеленые оливковые рощи, идиллический пейзаж, родники справа и слева, и это на уровне выжженного Негева. После довольно долгого отрезка пути мы покидаем дорогу и по хорошей грунтовке вскарабкиваемся на крутой холм. На нем - второй замок Заиорданья, Монреаль, Mons Regalis или Шаубак. Шаубак куда меньше, чем Керак, но больше впечатляет - из-за совершенства его стен, всего облика. Таким и должен быть замок крестоносцев. Сторож замка показывает подземный ход, который ведет в никуда - по его словам, только в подвал, где рыцари прятали сокровища. Это не короткий путь, но рядом есть и еще более длинный - спуск к воде, напоминающий спуск к источнику в Хацоре, Гезере, Мегиддо, Гивеоне и Иерусалиме.

     Неподалеку от Шаубака - деревня Вади Муса, с ее несколькими гостиницами и ресторанами, она стоит у входа в главную достопримечательность Заиорданья и Юга, в столицу Набатеев Петру. В пору моей армейской юности все парашютисты бредили Петрой и пели "Красную Скалу", хотя попасть сюда было нелегко - надо было пересечь с закатом границу, идти всю ночь напролет по вади до Петры, там прятаться в течение дня и уйти обратно на следующую ночь. А по пути могли убить - и свои, и бедуины. Мины тогда были редкостью в Араве.

     Но с тех пор прошло много лет, и сейчас я прихожу в Петру вполне легально. Спозаранку я иду по узкому ущелью, ведущему в город. Это ущелье - "Сик Муса", с километр длиной, обычно проезжают верхом или в колясках, но в такой ранний час еще не проснулись конюхи, проводники и извозчики. Стены ущелья уходят прямо в небо. Не дай Бог оказаться здесь во время дождя - как и в ущельях Иудейской пустыни, тут проходит бурный паводок, от которого нельзя убежать. В 1963 году тут, в сердце пустыни, утонуло 28 человек.

     То справа, то слева возникают первые набатейские монументы - триумфальная арка, гробницы, высеченные в скалах. Все это немного напоминает голливудский фильм, какие-нибудь "Копи царя Соломона". И вдруг за поворотом - настоящий дворец из розового камня: Казна Фараона, не то усыпальница царя, не то римский храм. Это и самое известное здание в Петре. За поворотом горы расступаются и мы оказываемся в долине Вади Муса. Здесь, далеко в горах, набатеи и построили этот удивительный город.

     Набатеи, арабское племя (подробно о набатеях по русски - у Шифмана или в "Сосне и Оливе"), вытеснили и ассимилировали эдомитян и стали повелителями пустыни от Аравии до Средиземного моря. Вся торговля через пустыню к Газе была в их руках. С палестинской стороны набатеи оставили шесть городов: Абду (Авдат), Курнуб (Мамшит), эр-Рухейбу (Реховот), Исбейту (Шивту), Ауджу эль Хафир (Ницану), Халсу (Халуцу), все красивые и замечательные, но никак не сравнимые со столицей Петрой. Петра - или Села, на семитский лад - была столицей и при эдомитянах, и ее в свое время разорил на редкость невезучий правитель, иудейский царь Амасия (4Ц14). Но древняя Села находится на вершине над набатейской Петрой.

     Самые замечательные монументы в Петре - эд-Дейр, напоминающий Казну, вырубленный в скале римский театр, улица с колоннами - Кардо, многие гробницы, напоминающие современные им гробницы в долине Кедрона в Иерусалиме. Меня больше всего потряс сохранившийся эдомитский жертвенник (Мазбах - Мизбеях), высоко в горах, где можно увидеть, как выглядели высоты Святой земли до их разрушения очередными борцами с местной религией.

     Между Петрой и Акабой, в сторону, уходит вади Рум, где еще Лоуренс Аравийский подымал арабское восстание против турок. А потом - Акаба. Акаба - небольшой город рядом с огромным портом. Порт отрезал почти всю береговую полосу и ограничил развитие туризма. Тут только четыре гостиницы на берегу и еще несколько - в городе, без своего пляжа.

     Тут же в Акабе - зримое напоминание об особых отношениях короля с Израилем. Королевский дворец на Красном море находится прямо на израильской границе, практически упираясь в колючую проволоку пограничных укреплений. Король поддерживает сносные отношения с опасным соседом - Израилем, и, по сообщениям израильских газет, неоднократно посещал Тель Авив и принимал у себя израильских политиков. Израиль однажды спас короля после Черного сентября, когда сирийские войска готовились войти в Иорданию с севера. Со своей стороны король прекратил рейды палестинцев через границу и не присоединился к Сирии и Египту во время войны 1973 года.

     Все, с кем я говорил, хорошо и тепло отзывались о короле Хуссейне. Это было не всегда - в конце шестидесятых годов противостояние палестинцев и королевской власти дошло до вооруженного конфликта, и тогда, во время печально известного Черного Сентября, многие палестинские бойцы предпочитали переходить реку Иордан и сдаваться израильтянам - лишь бы не погибнуть в бою с иорданской армией. После Черного Сентября много лет палестинцы ненавидели короля и иначе как иностранным ставленником не называли. Но годы достойного правления на благо своей страны и народа - как палестинцев, так и уроженцев Восточного берега - изменили положение. Окончательно король завоевал сердца арабов во время войны в Персидском заливе, когда он поддержал Ирак в борьбе с американской агрессией. В Акабе на самом юге страны я видел огромное количество грузовиков - тут начинается "дорога жизни" в осажденный Ирак. Грузы поступают в Акабу и отсюда по суше через всю страну - в Багдад.

     Как близко тут до Эйлата! Поздним вечером я сидел на берегу, в одном из отелей, и глядел на огни Эйлата. Мне казалось, что я могу даже различить дом, где меня ждали. Но покамест граница закрыта, и вместо десяти минут пешком дорога Акаба-Эйлат занимает целый день - в объезд через Египет. Уезжая, я был уверен, что скоро вернусь в Иорданию, но рассчитывал я без д-ра Гольдштейна.

1994

 

Политические статьи Исраэля Шамира

Русская страница Исраэля Шамира


Home  English Articles  French Articles  Hungarian Articles  Italian Articles  Norwegian Articles  Polish Articles  Russian Articles  Spanish Articles  Friends and Foes  Talmud Translated  Discussion Board  Feedback  Picture Gallery  Search  Donations  Site Map

Send web related mail to mailto:webmaster@israelshamir.net  and send mail with questions or comments about this web site to info@israelshamir.net

 Last modified: November 23, 2002